THE POSSIBILITY OF PREDICTING THE COVID-19 SEVERITY BY CLINICAL-LABORATORY CRITERIA TAKING INTO ACCOUNT THE SARS-COV-2 STRAIN (ANALYTICAL REVIEW)

Full Text

Введение.

Коронавирусы (Coronaviridae) – семейство РНК-содержащих вирусов, которые могут вызывать у людей заболевания с самыми различными проявлениями – от варианта бессимптомного носительства и легких форм острой респираторной вирусной инфекции до тяжелого острого респираторного синдрома с картиной полиорганного поражения [1]. Вариабельность клинической картины новой короновирусной инфекции определяется многими факторами, к которым относятся не только индивидуальная восприимчивость макроорганизма по отношению к возбудителю, но и наличие различных антигенов, обуславливающих разнообразие патогенетических мишений в организме человека, в зависимости от штамма SARS-CoV-2. Впервые вспышка заболеваемости SARS-CoV-2 зафиксирована в декабре 2019 года в городе Ухань Китайской Народной Республики, а к марту 2020 года она охватила большую часть стран мира и была признана Всемирной организацией здравоохранения пандемией [2]. Пневмония, вызываемая SARS-CoV-2 инфекцией, отличалась молниеносным поражением большого объема легочной ткани и быстро прогрессирующей дыхательной недостаточностью [3].

Общепринятыми клиническими критериями тяжёлого течения COVID-19 являются температура тела ≥39ºС, снижение уровня сознания, ажиотация, частота дыхательных движений ≥30/мин, насыщение крови кислородом SpO2≤93%, индекс оксигенации PaO2/FiO2≤300 мм рт. ст, нестабильная гемодинамика (АД сист.<90 мм рт.ст. или АД диаст.<60 мм рт.ст.), диурез <20 мл/час, лактат артериальной крови > 2 ммоль/л. Учитываются патогномоничные типичные поражения лёгких по данным компьютерной томографии (КТ): >50% и органная недостаточность по шкале qSOFA > 2 баллов [1, 4]. Согласно статистике летальность таких пациентов достигает 85% [3, 5]. В этих условиях особенно важным становится своевременная и точная оценка риска возникновения неблагоприятного течения COVID-19 и коррекция проводимого лечения. Концепция общей лабораторной диагностики в сочетании с результатами  клинико-инструментальных методов исследования представлена во Временных методических Рекомендациях МЗ РФ [1]. Накопившееся в настоящее время большое количество противоречивых данных о прогностическом значении различных лабораторных показателей при тяжёлом течении COVID-19, вызываемого различными штаммами SARS-CoV-2, требует их анализа и систематизации для определения наиболее значимых критериев с целью составления лабораторной карты обследования пациента и прогнозирования осложнений на ранних этапах заболевания.

 

 

Эволюция представлений о лабораторных предикторах тяжёлого течения COVID-19

В самом начале пандемии китайские учёные обратили внимание на то, что пациенты с неблагоприятным течением COVID-19 отличаются более значимым увеличением СОЭ, СРБ, интерлейкина-6, ферритина и D-димера, и существенным снижением количества лимфоцитов, тромбоцитов и лейкоцитов. Было доказано, что имеется корреляция этих показателей с нарастанием интенсивности воспалительного процесса, тяжестью течения заболевания и летальностью [3, 5, 6]. Установлено, что уровень интерлейкина-6 является наиболее значимым лабораторным маркёром в оценке клинической картины COVID-19 [7]. В дальнейшем было выявлено, что сочетанное повышение интерлейкина-6 более 40–100 пг/мл и СРБ более 10 мг/л ассоциируется с картиной выраженного цитокинового шторма и тяжелыми осложнениями [8, 9]. В то же время ряд исследователей установили, что стабильно высокие концентрации таких провоспалительных факторов, как GCSF, IP10, IL2, IL7, IL10, MCP1, MIP1A и TNF-α, усугубляют повреждение лёгочной ткани и активируют свёртывающую систему крови, что приводит к развитию полиорганной недостаточности и существенно ухудшает прогноз [1, 10]. На основании данных последних исследований была сформулирована гипотеза, что ухудшение состояния при COVID-19 связано не только с развитием гипервоспалительной реакции, но и с угнетением компонентов противовоспалительного профиля, в частности интерлейкина-10 [11].

Нарастание уровня прокальцитонина обусловлено присоединением вторичной бактериальной инфекции – это еще один маркер прогрессирования воспалительного процесса, который превосходит по чувствительности и специфичности СРБ и интерлейкин-6 [1, 12]. Достаточно интересным представляется такой показатель как сывороточный амилоид А − неспецифический белок острой фазы, который также может быть использован в качестве прогностического критерия иммунологического повреждения тканей при COVID-19 [13]. Ряд авторов доказали корреляцию степени системного воспаления с уровнем ферритина, повышение уровня которого обусловлено гемолизом эритроцитов в сосудах легких. Нарастание содержания ферритина более 1000 мкг/л является специфичным предиктором развития острого тяжелого респираторного дистресс-синдрома [1, 8]. Значения ферритина более 700 мкг/л являются патогномоничным индикатором нарастания степени тяжести и риска летального исхода у пациентов с такой коморбидной патологией, как артериальная гипертензия, сахарный диабет II типа и ИБС [1, 12, 14].

Доступность общего клинического анализа крови определяет интерес к изучению прогностическокого значения его отдельных показателей. В настоящее время дискутируется роль взаимосвязи тяжести течения с низким уровнем гемоглобина на фоне эритропении [15]. По данным многочисленных исследований, одним из основных признаков осложнённого течения COVID-19 является исходно значимая лимфоцитопения менее 1,0 тыс/мкл. Степень снижения количества лимфоцитов значимо коррелирует с тяжестью заболевания и в крайне тяжёлых ситуациях достигает 0,60 тыс/мкл и ниже [3, 5, 6, 16]. Существенным является тот факт, что наиболее низкий уровень этих клеток крови регистрировался на седьмые сутки заболевания. В дальнейшем в случае выздоровления количество лимфоцитов увеличивалось, тогда как у пациентов с летальным исходом сохранялась тяжёлая лимфоцитопения [17]. Изучение субпопуляций лимфоцитов при тяжёлом COVID-19 выявило снижение основных иммунологических показателей CD4⁺ и CD8⁺ T-клеток, B-клеток и NK-клеток. Сильная отрицательная корреляция уровня лимфоцитов и CD8⁺ T-клеток с показателями СОЭ, СРБ и интерлейкина-6 свидетельствует о том, что эти клетки и их субпопуляция могут быть потенциальными предикторами тяжести заболевания, а также иметь значение при оценке клинической эффективности терапии [1, 6]. Известно, что CD4⁺ T-лимфоциты имеют определяющее значение в регуляции как клеточного, так и гуморального иммунитета. Снижение этой субпопуляции приводит к угнетению продукции интерферона-γ [6, 18].

Преимущественно при тяжелом течении COVID-19 регистрировались значимые изменения лейкоцитарной формулы. Так, повышенное нейтрофильно-лимфоцитарное соотношение (более 7,75) характеризовало угнетение иммунной реакции, которое можно рассматривать как предиктор летального исхода [19, 20]. У пациентов с крайне тяжёлым течением заболевания помимо лейкопении регистрировалась эозинопения, которая, вероятнее всего, обусловлена выраженным вирусным и токсическим подавлением гемопоэза. Высказано предположение, что эозинопения в сочетании с повышением СРБ может быть одним из чувствительных и специфичных маркёров при оценке тяжести COVID-19 [21]. Лейкоцитоз в общем анализе крови указывал на активацию сопутствующей бактериальной инфекции и/или суперинфекции [5]. Тромбоцитопения менее 150×10⁹ х10⁹/л и удлинение протромбинового времени более 13 сек ассоциируется с высоким риском летального исхода, а тромбоцитоз с повышенным соотношением тромбоцитов к лимфоцитам может косвенно указывать на высокий риск формирования цитокинового шторма [22].

Особое внимание заслуживает такой прогностически значимый синдром как гиперкоагуляция [1, 17, 23]. Так, первостепенное значение при этом имеет высокий уровень D-димера и гиперфибринемия [19, 23]. Показано, что повышение уровеня D-димера более чем в 1,5 раза увеличивает риск развития тяжелого течения COVID-19 [19], а значения этого показателя более двух норм коррелируют с высокой летальностью [17]. Показатели D-димера более трёх норм предложено использовать для прогнозирования бессимптомного формирования тромбозов глубоких вен нижних конечностей и возникновения венозных тромбоэмболий. [24]. Более ранними и клинически значимыми для оценки критериев тяжести течения COVID-19 оказались нарастающие значения плазмина и плазминогена, которые являются биоиндикаторами повышенной восприимчивости к SARS-CoV-2 [25]. Гиперкоагуляция с развитием тромбозов микроциркуляторного русла малого круга приводит к прогрессированию легочной гипертензии и дыхательной недостаточности при COVID-19 и во многом определяет прогноз этого заболевания [23, 24, 26]. Гиперфибриногенемия коррелирует с выраженностью воспалительной реакции и уровнем интерлейкина-6 [26]. Однако при крайне тяжелых состояниях происходит молниеносное снижение содержания фибриногена менее 1 г/л, что способствует высокому риску геморрагических осложнений. Нарушение коагуляционнного потенциала на терминальной стадии COVID-19 манифестирует профузными кровотечениями в различных органах [8]. В связи с этим ряд исследователей указывают на необходимость регулярного мониторинга уровней D-димера, протромбинового времени, фибриногена и числа тромбоцитов для прогнозирования течения заболевания и риска осложнений при COVID-19 [27]. В посление время российскими учёными выдвинута теория о взаимосвязи тяжёлого течения COVID-19 с одним из основных компонентов системы гемостаза − фактором фон Виллебранда: увеличение его концентрации в крови свидетельствует о выраженности повреждения и дисфункции эндотелия сосудов. [28]. Повышение концентрация гомоцистеина предположительно приводит к увеличению риска тромбоэмболии и прогрессироварию нарушений гемостаза [29].

Множество исследований посвящено изучению основных биохимических показателей крови при COVID-19, в том числе свидетельствующих о поражении миокарда, печени и почек [5, 10]. Прослеживается тенденция роста этих показателей при тяжелом течении этого заболевания, однако установить четкой патогенетически значимой взаимосвязи их с тяжестью течения заболевания пока не удалось. Следует отметить, что негативное влияние на прогноз COVID-19 оказывает гипергликемия, частота возникновения которой при осложнённом течении достигает более 90% [10, 19]. Стойкое повышение уровня гюкозы крови приводит к усилению воспалительного ответа и увеличению выработки цитокинов, вызывающих, в свою очередь, разрушение эндотелия сосудистой стенки и повышение прокоагулянтной активности [30]. Степень гипергликемии коррелирует с выраженностью лейкоцитарной дисфункции и сопровождается снижением бактерицидной активности крови. Отечественные исследователи выявили сильную положительную связь уровня гликемии более 17 ммоль/л с высокой госпитальной летальностью у пациентов реанимационных отделений [31].

О нарушении проницаемости гематоэнцефалического барьера и поражении центральной нервной системы свидетельствовали такие лабораторные показатели как глиальный фибриллярный кислый протеин и нейронспецифическая енолаза сыворотки крови [32]. Специфическое нейровоспаление в сочетании с продолжительной гипоксией может приводить к развитию неврологических расстройств и существенно усугублять состояние пациентов [33]. Было высказано предположение, что снижение уровня витамина D, отвечающего за регуляцию секреции цитокинов, а также выработку антимикробных пептидов и антиоксидантов может влиять на систему гемостаза и повышать риск тромбообразования [34]. Однако убедительные и однозначные данные, подтверждающие этот факт, в доступной нам литературе отсутствуют. Критические значения наиболее значимых лабораторных показателей представлены в таблице 1.

 

Таблица 1. Наиболее значимые лабораторные предикторы COVID-19 тяжёлого течения

Table 1. The most significant laboratory predictors of COVID-19 severity

Лабораторные показатели	Референсные значения	Тяжёлый COVID-19
СОЭ, мм / ч	2 - 20	≥52,5 [35]
Лейкоциты, х109/л	4,5 – 11,0	>11,0 [5]
Лимфоциты, тыс/мкл	1,2-4,8	≤1,0 [6, 16]
Нейтрофильно-лимфоцитарное соотношение	0,78 - 3,53	>7,75[19, 20]
Тромбоциты, х109/л	180 - 320	<150 [22]
ПВ, сек	9,0 - 15,0	>13,0 [22]
D – димер,  нг/мл	<243	>850 [19]
Фибриноген,  г/л	2,0 – 4,0	>4,0 [19]
СРБ, мг/л	0 – 5,0	≥41,8 [9]
Ферритин, нг/мл	у мужчин 20- 250 у женщин 10-220	≥464,5 [36]
ЛДГ, ЕД	90-180	≥255,5 [36]
Интерлейкин-6,  пг/мл	<7,0	≥32,1 [9]
Прокальцитонин,  нг/мл	<0,05	>0,22[19]
Глюкоза,  ммоль/л	4,1– 6,0	>9,0 [19]
Лактат,  ммоль/л	0,5 - 2,2	>2,0 [19]
Витамин D, нг/мл	>30,0	<9,9 [19]
CD4 + T-клетки,  кл/мл	500 - 1500	<400 [6, 18]
CD8 + T-клетки,  кл/мл	300 - 700	<200 [6, 18]

 

Системный анализ лабораторных предикторов тяжёлого течения COVID-19 свидетельствует о том, что отдельно взятые, изолированные лабораторные показатели не позволяют своевременно выявлять пациентов с неблагоприятным прогнозом этого заболевания. Мониторинг состояния пациентов с COVID-19 и оценка эффективности проводимой терапии должны проводиться как по клиническим, так и по лабораторным критериям, которые должны носить многофакторный характер.

 

Сравнительный анализ клинико-лабораторных особенностей COVID-19 в зависимости от штамма SARS-CoV-2

Немаловажную роль не только в развитии заболевания COVID-19, но и тяжести течения инфекционного процесса играют различные штаммы SARS-CoV-2. Исходный вариант, выделенный из образцов от пациентов, госпитализированных в Ухане в декабре 2019 года, является референсным геномом для всех последующих полученных при секвенировании последовательностей [1]. Множественные мутации в спайковом белке SARS-CoV-2 модифицируют биологические и иммуногенные характеристики вируса, что играет решающую роль в формировании клинической картины заболевания и определяет особенности реагирования макроорганизма. Отсутствие устойчивого иммунного ответа у переболевших и вакцинированных людей обуславливает непрерывную циркуляцию в популяции штаммов SARS-CoV-2 [37]. В настоящее время в мире зарегистрировано более 1000 генетических линий SARS-CoV-2, причём большинство из них не являются патогенными для человека. В России обнаружено более 80 подобных штаммов [1]. Штаммы, способные провоцировать развитие более тяжелой формы COVID-19, выделены как Variants Of Concern - VOC [4, 37].

Штамм «Альфа» (линия B.1.1.7.), впервые зарегистрированный в Великобритании в сентябре 2020 года, а в России и США через 2 месяца, имеет семнадцать мутаций относительного Уханьского штамма. Восемь из них находятся в белке шипа и повышают его аффинность к рецепторам ангиотензинпревращающего фермента-2, что усиливает прикрепление вируса и последующее его проникновение в тропные клетки хозяина [37-39]. Данный вариант коронавирусной инфекции ассоциировался с более высокой контагиозностью, распространялся примерно в 50% быстрее, проявлялся тяжёлым течением и высокими показателями летальности. Проведённый сравнительный многофакторный анализ тяжёлого течения COVID-19, вызванного альфа вариантом и уханьским штаммом, показал, что пациенты с B.1.1.7 были существенно моложе и в анамнезе имели меньше таких сопутствующих заболеваний как артериальная гипертензия, сахарный диабет, гиперлипидемия, заболевания легких, сердечная недостаточность, инфаркт миокарда, хроническое заболевание почек и иммунодефицитное состояние по сравнению с пациентами инфицированными уханьским штаммом (таблица 2). На КТ у пациентов с B.1.1.7 регистрировали больший процент поражения лёгочной ткани и как, следствие, выраженную гипоксию (70,0% против 62,5%, p=0,029), что отразилось на тяжести течения заболевания в этой группе и росте летальных исходов [36, 41]. У пациентов с B.1.1.7 значительно чаще регистрировались и более длительно сохранялись такие симптомы как миалгия, энцефалопатия, тревожно-депрессивные расстройства, тогда как дисгевзия и аносмия встречались достаточно редко [42]. Дополнительным отличительным признаком в этой группе являлось наличие зудящих экзантем на руках и животе [38, 41, 43]. С точки зрения лабораторных показателей диагностически значимыми в группе с B.1.1.7 оказались более высокие уровни СРБ, ферритина, лактатдегидрогеназы и лимфопении. Динамику этих показателей брали за основу при прогнозировании риска ухудшения состояния пациентов и своевременного изменения тактики терапии при данном виде штамма [36, 40]. Нейтрализующая активность как плазмы выздоравливающих пациентов, так и сывороток лиц, получивших вакцины при альфа варианте была незначительно снижена, но в целом сохраняла чувствительность in vitro к моноклональным антителам против SARS-CoV-2 [38, 44].

 

Таблица 2. Сравнительный анализ клинико-лабораторных особенностей COVID-19 в зависимости от штамма SARS-CoV-2

Table 2. Comparative analysis of clinical-laboratory COVID-19 features depending on SARS-CoV-2 strain

	Альфа-вариант	Бета-вариант	Гамма-вариант	Дельта-вариант	Омикрон-вариант
Контагиозность	↑↑	↑	↑↑↑	↑↑	↑↑↑↑
Тяжесть течения, степень сдвига лабораторных показателей	↑↑	↑↑	↑↑	↑↑↑↑	↓↓
Нейтрализирующая активность препаратов моноклональных антител	↓ незначительно	↓↓↓, только  сочетание казиривимаба и имдевимаба	↓↓↓↓, полная резистентность	↓↓, только этесевимаб	↓↓↓, только  сочетание сотровимаба и эвушельда
Выделение вируса из дыхательных путей	13 дней	14 дней	15 дней	18 дней	↓↓↓ 8 дней
Примечание: ↑↓ - в сравнении с исходным уханьским штаммом

 

Вариант «Бета» (линия B.1.351.) впервые был обнаружен в ЮАР в декабре 2020 года, где он стал доминирующим штаммом. Наличие в нём девяти мутаций определило его повышенную контагиозность и способность иммунного «ускользания» от поствакцинальных и постинфекционных антител. [4, 39, 45]. Через год он занял второе место по распространённости в мире и регистрировался в более чем 90 странах [37, 39]. Согласно проведённым исследованиям, к бета варианту стали более восприимчивы молодые люди с сопутствующими заболеваниями, у которых заболевание протекало в более тяжёлой форме [46].

Большое беспокойство учёных вызвал штамм "Гамма" (линия P.1 - потомок B.1.1.28), который появился в Бразилии также в декабре 2020 года и содержал десять мутаций в шиповом белке, три из которых отмечались в рецептор-связывающим домене, отвечающим за соединение коронавируса с ангиотензинпревращающим ферментом-2 клеток человека. Высокое сродство вируса к рецепторам клеток повысило его контагиозность. Расположение большинства мутаций в наиболее иммуногенных доменах S-белка увеличивает восприимчивость к данному штамму переболевших ранее альфа и бета вариантами, снижает эффективность вакцин, а также негативно сказывается на терапию моноклональными антителами [47, 48]. Гамма штамм в 2,5–10,0 раз превосходит исходную уханьскую линию по трансмиссивности, он более контагиозен по сравнению с альфа и бета вариантами, а также способен вызывать случаи повторного заражения в течение короткого периода после перенесённого заболевания. Установлено, что этот штамм ассоциирован с более высокой вирулентностью и высоким риском возникновения тромбов в кровеносных сосудах кишечника и конечностей. Он тяжело протекает даже у здоровых молодых людей и беременных женщин и коррелирует с высокой летальностью. В Россию бета и гамма варианты были завезены в марте и мае 2021 года соответственно, однако широкого распространения они не получили [37, 38]. Общая тенденция основных лабораторных показателей при когортном исследовании пациентов госпитализированных альфа, бета и гамма штаммов была идентична [49-51]. Но стоит отметить, что бета и гамма штаммы оказались устойчивы к основной группе моноклональных антител, разрешенных для экстренного использования, в том числе к одному бамланивимабу, этесевимабу или казиривимаба. В то же время, сочетанное применение казиривимаба и имдевимаба заметно снижало активность бета штамма, но не работало при гамма варианте [45, 52].

Штамм коронавируса «Дельта» (линия B.1.617.2) зарегистрирован в городе Напур в Индии в октябре 2020 года и в течении нескольких недель стал доминирующим, так как распространяется на 60% быстрее альфа-штамма. Первые случаи дельта-штамма в России были зарегистрированы в апреле 2021 года, а уже осенью его распространенность достигала 98,4%. Он имел десять основных мутаций в шиповом белке и множественные дополнительные спайковые мутации, что увеличило потенциал уклонения вируса от иммунного ответа [37, 39, 53]. Вариант отличается коротким инкубационным периодом, высокой вирусной нагрузкой и более длительным выделением вируса [49]. Данный вариант коронавирусной инфекции имел бурный, острый старт заболевания и протекал с более частым развитием осложнений. Доминирующими клининическими симптомами были выраженное поражение лёгких по данным КТ и более низкое соотношение PaO2/FiO2 [54]. Среди характерных отличительных признаков следует выделить симптомы желудочно-кишечных расстройств, такие как диарея, рвота и боли в животе [4, 39]. Летальность при дельта штамме резко возросла. В лабораторных показателях также прослеживалась более агрессивная тенденция: достоверно более выраженная лимфопения, высокий уровень ширины распределения тромбоцитов (PDW), тромбоцитопения, существенное увеличение уровней СРБ и лактатддегидрогеназы [49, 54]. Дельта штамм ассоциировался с большим процентом возникновения острого коронарного синдрома. Было предложено использовать в качестве лабораторных предикторов ухудшения состояния пациента следующие показатели: отношение СРБ к D-димеру ≥51,6, отношение ферритина к лимфоцитам ≥134,5 и отношение СРБ к лимфоцитам ≥19,3 [55]. Этот вариант коронавирусной инфекции проявлял более сниженную чувствительность к моноклональным антителам в сравнении с альфа штаммом и исходной уханьской линией [56]. Так ряд авторов отметили, что бамланивимаб не имел нейтрализующей активности, тогда как этесевимаб показал хорошую эффективность [53, 57].

Следующим, вызывающим озабоченность вариантом коронавирусной инфекции, стал штамм Омикрон (линия В.1.1.529), выявленный в ноябре 2021 года в Южной Африке и на данное время сохраняющий свою актуальность повсеместно. Он имеет большое количество мутационных субтипов (цербер BQ1, кентавр, кракен, стелс) [37, 39, 58]. Установлено, что в шиповидном белке вируса имеют место более тридцати мутаций, среди них изменения в оболочке, нуклеокапсидном белке, матрице, пептиде слияния шипа, в его N-концевом и рецептор-связывающем доменах. Омикрон показал 13-кратное увеличение вирусной инфекционности, и оказался в 2,8 раза более заразен, чем дельта вариант. На сегодняшний день он является самым контагиозным и доминирующим штаммом во многих странах [58, 59]. Тяжёлые пациенты с омикрон штаммом относятся в основном к старшей возрастной группе, в большинстве случаев заболевание переносится более легко, лёгочная ткань поражается редко, что подтверждается результатами КТ [50, 58]. Вариант Омикрон характеризовался наименьшим периодом выделения вируса [60]. Так же, как и при альфа и дельта штаммах, омикрон достоверно в меньшем проценте случаев вызывает симптомы обонятельной дисфункции, но чаще регистрируются нейрокогнитивные расстройства, такие как спутанность сознания, тревожно-депрессивные расстройства и миалгия [58, 59, 61]. К группе риска тяжёлого течения при данном штамме, кроме пожилых пациентов, относятся дети, а также лица, страдающие хроническими заболеваниями. При этом риск летальных исходов низкий [59]. Практически все препараты моноклональных антител продемонстрировали отсутствие эффективности против варианта омикрон, что явилось основанием отказа от их использования. Однако некоторую нейтрализующую активность в отношении этого штамма сохраняют сотровимаб и эвушельд [57, 59, 62].

Обобщая представленный выше материал по анализу клинико-лабораторных особенностей COVID-19, вызванного различными штаммами SARS-CoV-2, можно сделать следующий вывод: высокая мутационная активность вируса SARS-CoV-2 приводит к постоянному изменению его трансмиссивности и восприимчивости к нему человека, что неизбежно приводит к модификации основных патогенетических процессах и обусловливает большую вариабельность спектра и выраженности клинических синдромов. Универсальными патогномоничными маркёрами в оценке тяжести течения заболевания являются такие показатели как количество лимфоцитов, тромбоцитов и лейкоцитов, уровни СРБ, ферритина и D-димера. Некоторые из штаммов возбудителя SARS-CoV-2 демонстрируют пониженную восприимчивость к лечению моноклональными антителами и плазмой реконвалесцентов, что требует постоянного пересмотра подходов к терапии.

 

Заключение

Таким образом, ведущими клинико-лабораторными признаками, определяющими тяжесть течения COVID-19, являются синдром системной воспалительной реакции и нарушения гемостаза, которые в условиях высокой вирусной нагрузки, гипоксии и токсического воздействия обуславливают развитие цитолитического синдрома, цитопении и полиорганной недостаточности. Системный анализ лабораторных предикторов тяжёлого течения COVID-19 свидетельствует о том, что отдельно взятые, изолированные лабораторные показатели не позволяют своевременно выявлять пациентов с неблагоприятным прогнозом этого заболевания. Универсальными патогномоничными маркёрами в оценке тяжести течения заболевания являются такие показатели как количество лимфоцитов, тромбоцитов и лейкоцитов, уровни С-реактивного белка, ферритина и D-димера. Некоторые из штаммов возбудителя SARS-CoV-2 демонстрируют пониженную восприимчивость к лечению моноклональными антителами и плазмой реконвалесцентов, что требует постоянного пересмотра подходов к терапии.

 

Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие конфликтов интересов.

Conflict of Interest. The authors declare no conflicts of interest.

Вклад авторов. Авторы декларируют соответствие своего авторства международным критериям ICMJE. Полуэктова В. Б., Санькова М.В. – разработка дизайна исследования; Санькова М.В. – обзор публикаций, получение данных для анализа; Полуэктова В.Б., Санькова М.В., Волчкова Е.В. – написание текста рукописи; Ларина С.Н., Малолетнева Н.В., Шабалина О.Ю., Лисова П.А., Рохлина Д.А., Дарвина О.В., Волчкова Е.В. – редакция окончательной версии рукописи.

Authors’ contribution. The authors declare the compliance of their authorship according to the international ICMJE criteria. Victoria B. Poluektova, Maria V. Sankova – research design development; Maria V. Sankova – publication review, data acquisition for analysis; Victoria B. Poluektova, Maria V. Sankova, Elena V. Volchkova – writing the manuscript text; Svetlana N. Larina, Natalia V. Maloletneva, Olga Y. Shabalina, Polina A. Lisova, Daria A. Rochlina, Olga V. Darvina, Elena V. Volchkova – revision of the final manuscript version.

Источник финансирования. Исследование не имело спонсорской поддержки.

Funding source. The study had no sponsorship.

About the authors

Polina A Lisova

Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)

Author for correspondence.
Email: paolino31@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-2009-8354

Assistant of the Department of Infectious Diseases

Russian Federation, 8 Trubetskaya str., building 2, Moscow, 119048

Victoria B Poluektova

Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)

Email: viktoriya211@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-5053-0312

Candidate of Medical Sciences, Associate Professor of the Department of Infectious Diseases

Russian Federation, 8 Trubetskaya str., building 2, Moscow, 119048

Maria V Sankova

Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)

Email: cankov@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-3164-9737

student of the N.V.Sklifosovsky Institute of Clinical Medicine

Russian Federation, 8 Trubetskaya str., building 2, Moscow, 119048

Elena V Volchkova

Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)

Email: antononina@rambler.ru
ORCID iD: 0000-0003-4581-4510
SPIN-code: 3342-4681

MD, Dr. Sci (Med.), Professor

Russian Federation, 8 Trubetskaya str., building 2, Moscow, 119048

Svetlana N Larina

First Moscow State Medical University

Email: snlarina07@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-0188-543X

Cand. Biol. sciences, Associate Professor of Biology and General Genetics

Russian Federation, 8 Trubetskaya str., building 2, Moscow, 119048

Natalia V. Maloletneva

Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)

Email: natalya-maloletneva@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-0430-731X
SPIN-code: 8267-9750

MD, Cand. Sci. (Med.), Associate Professor

Russian Federation, Moscow

Olga Y Shabalina

Sechenov First Moscow State Medical University of Health Ministry (Sechenov University)

Email: shoy3020@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-8719-4148

канд. мед. наук, доцент каф. инфекционных болезней ПМГМУ им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)

Russian Federation, 119991, Moscow, ul. Trubetskaya, 8, bld. 2, Russia

Daria A Rochlina

Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)

Email: dasharohlina@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-7677-2969

асс. каф. инфекционных болезней, 

8 Trubetskaya str., building 2, Moscow, 119048

Olga V. Darvina

Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University)

Email: oldarmir@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-8496-3987

Ph.D., assistant of infection diseases department of I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation

Russian Federation, 119991, Moscow, ul. Trubetskaya, 8, bld. 2, Russia

References

Supplementary files